Встреча с Джоном Шерманом - Санта Моника, штат Калифорния( Да простит меня Антон)
22 ноября 2009 года

На самом деле мне почти нечего вам сказать. Разумеется, для тех из вас, кто слушал меня какое-то время, может показаться странным, что я это говорю, так как только я начинаю говорить, то не могу остановиться. Это просто давнишняя манера поведения, оказавшаяся достаточно сильной. Что же касается того, чтобы сказать что-нибудь полезное, то я мало что могу сказать. Но я действительно должен сказать кое-что, независимо от того, что скажу потом. Я действительно хочу, чтобы вы услышали это, а остальное является необязательным дополнением.

Единственное, что нужно сделать, чтобы покончить раз и навсегда со всем множеством обстоятельств, которые возникают от чувства, что что-то не так с вашей жизнью – что-то с вами не так, что-то вы делаете неправильно, не делаете чего-то, что должны бы делать, не понимаете чего-то, что должны бы понимать – единственное, что нужно сделать, чтобы растворить и рассеять это всеобъемлющее чувство, что что-то не так, что что-то нужно исправить, прежде чем вы сможете получить, наконец, все то, что жизнь может вам предложить - это смотреть на самого себя.

По мере наших бесед с вами и теми, кто принимает участие в этом приключении, становится все более и более очевидным – хотите верьте, хотите нет, и независимо от того, что вы можете или не можете в этом понять – если вы возьмете на себя задачу сделать все возможное, чтобы добиться прямого взгляда, только одного мимолетного взгляда, на десятую долю секунды, на это ощущение себя (не осознанности, не самосознания, не сущности, не подлинной сущности), хотя последующий ход событий может быть длинным или коротким, трудным или невероятно легким, конец неизбежен. И конец – это абсолютное исчезновение чувства, что что-то не так, что-то нужно сделать, чего-то не хватает и от чего-то нужно избавиться.

Несомненно то, что в результате расстояние между вами и вашей жизнью, чувство, что вы держите жизнь на расстоянии вытянутой руки, исчезнет. И жизнь окажется – не какая-то улучшенная версия этой жизни, а именно эта жизнь – такой, какую вы всегда хотели.

Таким образом, все, что я действительно должен сказать – это смотрите на себя. А если вам трудно это понять, потому что возникают вопросы типа «Что такое я?» и «Как я могу посмотреть на себя?» и «Где мне себя искать?» – не беспокойтесь об этом. Просто попробуйте. Если вы попробуете, то добьетесь успеха, я обещаю.

Это то, что я прошу вас сделать. Нет абсолютно никакой разницы между личным восприятием усилия смотреть на себя и любым другим усилием, которое вы предпринимали в этой жизни, пытаясь исправить себя, пытаясь понять, что не в порядке и как избавиться от этого, пытаясь найти то, что правильно, и достичь его. Это та же энергия поиска, поиска решения, поиска ответа. С той лишь разницей, что в этом случае это работает, а все остальное – нет. Ничто из того, что мы сделали за всю историю человечества, ничто из того, что мы сделали в попытке исправить наши жизни – сделать себя менее сопротивляющимися, более открытыми, более любящими, менее ненавидящими – не принесло каких-либо положительных результатов. Это всегда заканчивалось еще большими трагедиями.

Я уверен, что каждый присутствующий здесь знает эту почти прописную истину, распространенную среди тех в нашей стране, кто изучал древние духовные учения: что если проблема не во мне или в том, что я думаю, что я делаю или во что я верю, то проблема должна быть в наличии этого чувства постоянного поиска. Нам советуют «прекратить поиски». Что же – удачи вам в этом. Нам говорят, что нас делают несчастными все эти усилия, которые мы предпринимаем в попытке не быть несчастными. И в этом вам тоже удачи.

Но я понял, и многие из тех, кто был с нами в этом приключении, поняли наконец, что проблема не в поиске. Проблема в том, что мы ищем не в том месте. Мы ищем ответа на этот вопрос не в той сфере, не в той области действительности. Проблема не имеет ничего общего с тем, как протекают наши жизни. Проблема не имеет ничего общего с тем, о чем мы думаем, чего хотим или не хотим, что мы понимаем, чего не понимаем, или с какой-либо гранью всей совокупности того, что составляет основу этого странного существа – человек. Все это не является проблемой. Все это – следствие. Ничто из этого не является причиной наших бед или удач.

Проблема заключается в этом чувстве, что что-то неправильно. Это чувство, что что-то неправильно, бывает различной интенсивности и ощущается по-разному, но по своей сути это страх, чувство, что мы находимся в опасности, что все поставлено на карту, что мы должны быть очень осторожными в том, что мы думаем, чего хотим, от чего пытаемся избавиться, что мы хотим делать, кем хотим стать, кого мы любим.

Это чувство, что что-то неправильно, является источником всех действий, с помощью которых мы пытаемся усовершенствовать себя, определить, что не так, определить, что правильно, избавиться от того, что не так, и придерживаться того, что правильно. Все это вызвано только этим чувством, что что-то не так. Эта жизнь – не такая, какой она должна быть, она не соответствует потенциалу, который в себе несет. Фактически жизнь напоминает прогулку по полю, усыпанному битым стеклом.

Поскольку ваша фактическая природа незатронута, неповреждена, ей невозможно нанести вред и ее нельзя улучшить абсолютно ничем, что возникает и исчезает внутри вас – и это соответствует почти всему, что когда-либо было сказано об этом – прямой, непосредственный контакт с вашей фактической природой наверняка приведет к исчезновению мысли о том, что вы в находитесь в опасности, что что-то неправильно в вашей жизни, что есть нечто, требующее исправления.

Ощущение, что что-то не так, появляется очень быстро, без предупреждения, в тот момент, когда возникает самосознание. Оно появляется в тот момент, когда нам становится ясно, без ссылок на что-либо и за пределами возможности описать или понять эту ясность, что мы являемся чем-то, дрейфующим в океане диких ощущений и движений.

Я особенно остро осознаю в последнее время сходство между поиском, который поносят духовные учения – поиском решения, поиском понимания – и этой простой практикой обращения внутреннего взгляда на себя. Я прекрасно понимаю, что все слова о том, что эта практика может быть средством избавлении от чувства, что что-то неладно, звучат странно, и осознаю тот факт, что эта практика на самом деле не отличается от всех наших поисков там, где ничего не может быть найдено. Она имеет такую же энергию, тот же источник. Она сопровождается такими же ощущениями, и мы воспринимаем ее точно так же. Только сейчас этот поиск направлен внутрь, и перенаправить его туда очень трудно. Его естественная склонность – стремиться наружу. Его естественная предрасположенность – искать проблемы вовне: в мыслях, желаниях, взаимоотношениях, понимании и тому подобном.

Особенно трудно перенаправить его к реальности, которая не очень интересна, и эта реальность – вы. Вы не очень интересны. Вы не двигаетесь, не изменяетесь, вам нельзя помочь, нет ничего, что может нанести вам вред. Очень трудно осознавать себя. Вы – как белая бумага в книге, черный шрифт которой гораздо интереснее, несет в себе больше содержания и удовольствия, чем сама бумага. Но вы для того и появились в этой жизни, чтобы смотреть.

Я раздумывал об этой энергии обращения внутреннего взора на себя в последние дни. Наверное, эту энергию лучше всего описать как любознательность, своего рода естественную, наивную, простую любознательность, которая не преследует никакой цели. И, подумав об этом, я начал искать значение слова «любознательность» и попытался найти что-либо сказанное о любознательности, что может оказаться полезным для нас. Я нашел психологические работы очень высокого уровня на тему любознательности и ее мотивации, но никто, похоже, вообще не может сказать ничего вразумительного о любознательности. Любознательность – это на самом деле то, зачем мы здесь – чтобы смотреть.

Мы с Карлой ехали куда-то на днях, и я сидел за рулем своей машины, а навстречу мне непрерывным потоком двигалось бесконечное великолепие – деревья, листва, начинающая желтеть – и не было даже малейшего проблеска интереса к пониманию того, что это такое. Это было просто стремительное течение великолепия, которое абсолютно не нуждалось в каком бы то ни было понимании, наименовании, определении его самого или моего отношения к нему. И тогда я понял, что значит любознательность. Любознательность не имеет повестки дня. У нее нет мотива, в ней нет ничего для понимания, в ней нет ничего, что можно было бы получить от того, что она воспринимает. Она просто смотрит.

И, насколько я понимаю, любознательность – это то, что вызвало наше с вами появление в этой жизни, наполненной разобщенностью, восприятием и пониманием. Эта любознательность и является источником энергии самого поиска. Она блокирована этим постоянным чувством, что что-то не так, что нужно что-то сделать или понять, и что я должен узнать, что именно. В результате невинная любознательность как бы сгущается в энергичный пучок отчаянного поиска – поиска выхода, спасения, освобождения, озарения, самореализации.

Но по своей сути это та же невинная любознательность, которая была блокирована по ошибке, возникшей в самый первый момент появления самосознания – блокирована чувством, что что-то не так. Боже мой, что-то явно не так! Что здесь происходит? И как только это чувство, что существует какая-то проблема, исчезает, как только оно уходит навсегда, любознательность возвращается к своему естественному состоянию. И тогда мы понимаем эту жизнь. Мы понимаем, для чего она нужна. Мы понимаем, что эта жизнь сейчас, в данный момент – не какая-то просветленная, проясненная, освобожденная или раскрепощенная жизнь – а жизнь как она есть – именно это называется самореализацией во всех учениях. И причина, по которой идея самореализации находит у нас отклик, заключается в том, что она уже произошла в нашей жизни. Так же как и пробуждение: оно тоже уже произошло. Это пробуждение самосознания уже произошло в нашей жизни.

Таким образом, решение проблемы заключается не в том, чтобы добиться самореализации, просветления или пробуждения. Стремиться к ним смешно, так как они уже являются свершившимся фактом. Решение состоит не в поиске нового понимания, более глубокого, ясного состояния Сат-Чит-Ананда, или Суньята, или тому подобного, хотя все эти вещи приятны сами по себе. Решение проблемы состоит не в поиске, который мы предпринимаем в качестве средства преодоления основных трудностей жизни. Решение основных трудностей жизни заключается в использовании этой способности поиска с умом и интуицией; и вместо того чтобы искать там, где поиски никогда не приносили хорошего результата, постарайтесь добиться мимолетного взгляда на самого себя. Одна из черт, которая отличает этот поиск от всех других – это то, что он всегда удается. Если этот поиск начат, он всегда удается. Вы ищете самого себя. Как это может не удаться? Это не что-то удаленное от вас. Это не какое-то состояние или нечто несуществующее, это – вы.

Как выяснилось, это усилие всегда заканчивается успехом, хотя этот успех неравномерен в своем проявлении. Поиск может занять длительное время. Он может сопровождаться страданиями, потрясениями, трудностями, сопротивлением и включать все стратегии и тактики, в которых мы так поднаторели. И он может быть легким, может проходить очень гладко. Что при этом будет происходить – неважно. Вы можете даже не заметить, что вообще что-то происходит. При этом ничего не приобретается. Просто что-то пропадает. Когда что-то пропадает, это не так заметно. Это что-то, присутствия которого мы никогда не осознавали – чувство неправильности происходящего, чувство отчуждения от жизни, чувство, что жизнь является врагом. Мы ожидаем, что что-то придет, но вместо этого что-то уходит.

Итак, иногда это происходит очень быстро. И человек, для которого это происходит очень быстро, вряд ли вообще что-либо замечает. Для тех людей, которые испытывают большие трудности, перемены, возможно, будут более заметными, и поэтому сам процесс поиска может быть более увлекательным. Мы любим трудности. Мы любим мелодраму, романтику, любим героев и героинь, поиски истины и тому подобное. Но дело вот в чем: если вы предпримете попытку сделать все необходимое, чтобы добиться первого мимолетного взгляда на себя, чтобы понять, что это за ощущение, которое всегда присутствует и абсолютно ни от чего не зависит, то успех гарантирован. И проблема уйдет. А вы останетесь, чувствуя себя в своей жизни уже как дома – влюбленный в свою жизнь, любознательный ко всему, любознательный без всяких намерений. Невероятно чувствительный ко всему и вибрирующий в такт со всем происходящим вокруг. И вы не стараетесь ничего удержать, потому что это то, зачем вы здесь, это то, зачем вы родились. Это то, зачем мы все родились. Мы все родились благодаря этой любознательности, этой присущей нам потребности осознавать себя, смотреть – не изменять, не приобретать, не избавляться – просто смотреть, просто воспринимать.

Все мы здесь, в этом зале – ветераны духовного поиска, я в этом уверен. Так что все мы должны знать, что любые усилия к тому, чтобы состояние легковесной невинной любознательности проявилось в нас как решение всех наших проблем, приведут к еще более глубокому отчаянию и безнадежности. Любая попытка к проявлению таких качеств, как отсутствие отчужденности, разделения, обособленности от жизни или любви к жизни как средств решения проблемы, безусловно, приведет к отчаянию, провалу и чувству недовольства.

Мы пробовали все это. Эта любознательность, это ощущение жизни как великого дара, это чувство изумления от возможности смотреть на все описаны в учениях. Это все, что учения сделали для нас. Они описали состояние человека, лишенного страха, лишенного чувства превратности жизни, человека, преисполненного невинной любознательности. И все эти тысячи лет мы отчаянно делали все возможное, чтобы попытаться стать тем, чем, как мы полагаем, они советуют нам стать, и это привело нас в никуда, погрузив в глубокую пропасть, которая вот-вот поглотит человеческий род.

Но даже если вы скажете: «Хорошо, я понимаю, я могу впасть в некоторое медитативное состояние, я могу успокоить свой ум, заставить свои мысли замолчать, и я могу добиться этого чувства невинной любознательности, интимной близости со своей жизнью или отсутствия каких-либо отношений с жизнью, отсутствия разделения между мной и моей жизнью. Я могу сделать это», – даже если вы предпримете такое абсолютно безрассудное и обреченное на провал усилие, но если при этом будете обращать свой внутренний взор на себя, то все это не имеет значения.

Вы не должны ни во что верить и не должны перестать верить во что бы то ни было. Вам не нужно ничего делать и не нужно перестать что-либо делать. Вы не должны ничего понимать и не должны отказываться от понимания чего-либо. Все, что вам нужно делать – это смотреть на себя, с той же энергией любознательности, руководствуясь природным интеллектом и проницательностью, которые являются отличительной чертой человеческого существа. Смотрите. И вам не будет отказано.

Время, в которое мы живем, сильно отличается от времени, которое было 2500 или 2700 лет тому назад, когда Будда ходил по земле, Шанкара ходил по земле и все другие ребята ходили по земле и старались изо всех сил сделать что-либо, чтобы помочь нам, помочь самим себе. Мы живем в другое время. Времени у человечества осталось совсем немного. Это действительно так. Человечество находится на грани самоуничтожения.

И хотя я высоко ценю и уважаю все политические усилия, которые мы предпринимаем, чтобы исправить то, что мы сделали с нашим родом, что мы сделали с нашей планетой, и у меня нет с этим никаких проблем, я знаю также, что все они обречены на неудачу. Они обречены на неудачу, если только мы не избавимся от этой ошибки. Если мы в первую очередь не избавимся от источника проблемы, который не имеет ничего общего с тем, что мы делаем, о чем мы думаем, чего мы хотим или не хотим. Причина этой проблемы является простой и единственной, и решается она обращением внутреннего взгляда на себя, только один раз. И затем снова и снова.

Человеческий род в силах сделать этот шаг. Мы на самом деле можем. Чтобы сделать это, не требуется никакого духовного понимания. Люди, не имеющие никакой духовной подготовки, понимают это очень хорошо. Если мы сделаем этот шаг как вид, как существо – человечество представляет собой единое живое существо, состоящее из всех нас – все, что мы делаем, вся наша политическая, образовательная деятельность, все действия, которые совершаются в мире в попытках реформировать наши практики, наши привычки, наши черты и модели поведения, будут успешными. В большом или малом масштабе. Усилия, в которые вы вовлечены, чтобы быть здоровее, будут более успешными; усилия по воспитанию себя как личности будут более успешными, если они не осквернены и не испорчены этой нелепой мыслью о том, что жизнь является проблемой и что в ней что-то не так, что она нуждается в исправлении. В присутствии этого чувства страха и непоправимости все, что бы мы ни делали, запутает нас еще больше и погрузит еще глубже в страдания, душевную боль и ненависть к себе. В отсутствии этого страха все, что мы делаем, будет делаться умело и эффективно.

***

Что-то произошло со мной за последние пару дней – я осознала, что все вновь нахлынувшие тревоги и мысли вызывают чувство зажатости. В последние несколько дней я действительно стала отдавать себе в этом отчет. Я говорю себе: «Хорошо, я чувствую себя зажатой, мне нужно освободиться, я должна открыться, вместо того чтобы пребывать в этом состоянии зажатости». И это приносит такое облегчение. Это состояние зажатости отнимает столько энергии, также как и побуждение следовать этим мыслям, этому беспокойству о прошлом и будущем. Так много энергии расходуется в попытке привести в порядок эти жесткие мысли. Я думаю, что все мысли жесткие.

Лично я не вижу проблемы в ощущении зажатости.

Я хотела сказать – нужно открыться по отношению к этой зажатости.

Видите ли, усилие добиться открытости по отношению к зажатости – это то же самое, это все та же попытка исправить то, что не нуждается в исправлении. Все эти вещи, как, например, ощущение открытости или зажатости – это все следствия. Они не являются причиной, они являются результатом. Так же как и возникновение желания быть открытым по отношению к этому состоянию зажатости. Это результат, правильно? То есть, я не пытаюсь отговорить вас оставить все попытки быть открытой по отношению к зажатости, потому что это является только следствием. Все это возникает само по себе и не имеет ничего общего с вами. На это можно смотреть как на листву, летящую вам навстречу, когда вы едете по дороге. Есть зажатость, есть чувство простора, есть желание добиться чувства простора... Ни одна из этих вещей никоим образом не помогает и не наносит вам никакого вреда. И возникновение этого ощущения, что одно состояние отличается от другого, что открытость лучше, чем зажатость, является всего лишь частью парада явлений.

Я рада возможности поговорить с вами об этом, поскольку это позволяет мне взглянуть на все в перспективе. Я думаю, это заставляет меня осознать, что то, что происходит в данный момент – это нормально. То, что появляется в данный момент – это то, что появляется в данный момент, и я принимаю этот факт, вместо того чтобы отрицать его.

Я хотел бы внести ясность в этот вопрос. Не для вас, потому что я думаю, вы видите это достаточно ясно, а для всех присутствующих здесь, а также для тех, кто будет слушать или читать запись нашего разговора. Даже возникновение чувства, что все в порядке, является частью парада явлений. Это незначительное разделение необходимо, чтобы заметить это, вы согласны?

Да.

Далее, вы не можете никоим образом ликвидировать этот интервал. Этот интервал естественным образом исчезает со временем благодаря осознанному восприятию вашей истинной природы, которое вы практикуете и которое, абсолютно очевидно, было очень эффективным на протяжении того времени, что мы знаем друг друга. Этому процессу нет конца. Он является частью этой удивительной любознательности, и ему нет конца. Вы не можете сказать: «О, я достигла конца», потому что на это интересно смотреть, а не понимать. Как только мы пробуем понять это, то поневоле вовлекаемся во всякую ерунду, которая не вызывает никаких хороших ощущений. Это дает нам что-то вроде духовного несварения.

Это вызывает чувство зажатости.

Верно. Но все это существует только для того, чтобы вы могли смотреть на это. И я хочу прояснить, что сознательное участие в решении, что это предпочтительнее того, так же как и заключение вроде: «А, теперь я вижу – я действительно открыта к этому сейчас», – это все не то. Вы не открыты ни для чего нового, к чему не были открыты прежде.

Это правда.

Это просто проявление остаточных последствий страха перед жизнью, который вы носили в себе до самого недавнего времени. И эти последствия будут продолжать появляться до тех пор, пока они не перестанут появляться.

Это вроде ощущения блаженства, которое приходит и уходит. Оно опять придет и уйдет.

Верно. Открытость приходит и уходит. Состояние зажатости приходит и уходит. Вы остаетесь. Это то, что нам проповедовали во всех духовных учениях, и понимание этого ничего не дает, но добавляет что-то, за чем вы будете следить и на что будете опираться, когда проблема возникнет снова.

И судить об этом.

И судить об этом, чтобы сказать: «Это хорошо, а это плохо». Это наша старая привычка. И в этом нет ничего плохого. Эти движения, эти отношения, эти идеи не являются проблемой. Они – следствия проблемы. И когда проблема уйдет, они тоже уйдут. Не моментально, но уйдут. Они будут еще иметь какую-то жизненную силу и инерцию, но они уйдут. И тогда вы действительно перестанете замечать что-нибудь как заслуживающее вашего внимания.

Интересно, как это явление возникает и исчезает.

Это интересно и вполне очевидно. Но у меня не очень хорошо получается говорить на эту тему. И очень жаль, потому что, казалось бы, должно быть наоборот, ведь я, наверное, единственный, кто говорит об этих вещах, но я вынужден обходиться тем, что есть. Наступит время, когда вы на самом деле не будете даже обращать внимания на эти вещи. Эти состояния, мысли, понимание чего-то и неудачные попытки что-то понять – все это просто часть парада. Но вы неизменны, вы всегда здесь. Мы появились на свет только по одной причине – смотреть на все это. Получилось так, что мы вызвали появление большого количества вещей, на которые нам надо смотреть и на которые мы иначе не смотрели бы, потому что их просто не было бы – это страх, тревога, замешательство, поиск решения и отказ от поиска решения. Но все они существуют только для того, чтобы на них смотреть, невзирая на то, что мы их изначально вызвали, совершив эту неизбежную ошибку. Они приходят, появляются в сфере вашего внимания, отступают на задний план, новые вещи появляются в сфере вашего внимания и затем отступают. Вы остаетесь.

Что я и делаю.

Что вы и делаете. Я могу ошибаться, но подозреваю, что духовно образованное сознание – это тяжелый случай. Мы образуем своего рода гетто. Мы, духовные люди, образуем что-то вроде гетто. У нас есть своя терминология, набор каких-то понятий, наши собственные стилистические обороты речи, метафоры, сравнения и тому подобное. И мы собираемся вместе, образуем небольшой клан, говорим друг с другом на этом языке, используя эти обороты речи, поощряем друг друга: «Да, Суньята», «Да, недвойственность».

Удивительно, что учителя недвойственности испытывают такие затруднения с разделением. Ну на самом деле: единственная вещь, которая не приветствуется в учении о недвойственной реальности – это разделение. И тем не менее, разделение – это такой огромный дар. Без него я бы не мог вас видеть. Мы для того и рождаемся, чтобы получить дар разделения, получить дар индивидуального сознания, способность видеть, смотреть, трогать, ощущать.

Был ли наш разговор полезен для вас?

Да, очень. Большое спасибо, я очень благодарна.

Вы на самом деле хорошо выглядите.

Спасибо. Я хотела бы услышать больше о разделении.

Я не думаю, что могу что-нибудь добавить, кроме того, что это – дар. Разделение только воспринимается как проблема, потому что мы чувствуем себя здесь в опасности. Оно является одним из аспектов этого чувства опасности, так же как и все остальное: наши мысли, желания, отношения, наше понимание, наша глупость, ясность. Все является различными аспектами этого чувства опасности, так же как ощущение того, что мы – отдельные люди, отдельные существа. Но все это не является проблемой. Разделение само по себе является даром. Это то, для чего мы появились. Если у меня не будет ощущения отдельного существования, я не смогу видеть вас.

Только чувство отдельного существования позволяет мне воспринимать существо, отдельное от меня, которое я могу видеть, на которое я могу смотреть. Только чувство отдельного существования позволяет мне услышать музыку Бетховена как нечто отдельное от меня. Нечто, что я могу реально услышать, а не раствориться в нем. Это и есть самореализация: проявление нерасчлененной, неявной действительности в форме. Вот что это значит. Это разделение и есть самореализация. Это не зло, не грех, не дьявол. Оно не является причиной каких-либо проблем. Оно дает нам все удовольствие, которое мы получаем в этой жизни. Все великолепие, все красоты возникают как прямой результат нашего ощущения отдельного организма, отдельного сознания.

Но это не означает, что разделение существует на более глубоком уровне. Оно не обладает реальностью в более глубоком смысле. Даже само человечество – одно существо, безусловно состоящее из всего этого скопления ощущений раздельного существования.

То есть, по существу, многие духовные учения игнорируют эту ценную крупицу.

Да. Для них жизнь – проблема.

Жизнь – проблема, и мы разделены. Но все это не имеет никаких реальных последствий.

Конечно, это не имеет никакого значения. Я начал говорить об этом совсем недавно. И я начал говорить об этом, потому что увидел некоторую пользу таких разговоров в духовных кругах: это может быть полезным для тех из нас, кто оказался в ловушке духовного гетто и духовного понимания. Важно рассматривать духовные учения в контексте. Если мы видим их в контексте, все становится более ясным, чем если бы мы смотрели, находясь внутри этого гетто, этого мыльного пузыря. Когда мы видим их в контексте развития и эволюции человечества, тогда многое из того, что было не ясно, когда мы находились внутри ловушки этих учений, становится более ясным.

Это – теория. Возможно даже не теория, а просто гипотеза. Как я это понимаю. С самого начала, с момента нашего появления в эволюции шестьдесят, семьдесят тысяч лет назад мы отчаянно пытались найти решение проблемы быть человеком. В течение почти всего этого времени решения, которые мы находили, были довольно зверскими и грубыми, ограниченными поисками пищи, убежища и тому подобного. И затем мы продвинулись в эру, когда мы начали искать решение в духах, обитающих вне нас – то, что теперь называют анимизмом – когда мы искали духовные силы в окружающих нас объектах: деревьях, растениях, животных, земле, скалах – абсолютно во всем.

Все это время мы отчаянно искали решения проблемы как прожить человеческую жизнь, которая не в состоянии оправдать наших ожиданий. В течение этого периода мы едва доживали до тридцати лет, поэтому у нас не было достаточно времени, чтобы стать более изощренными в наших усилиях.

Затем наступило время, которое началось приблизительно две тысячи семьсот лет назад, когда мы изменились. Возможно, мы почувствовали себя в большей физической безопасности. Возникли цивилизации, появились сельское хозяйство, торговля и все те вещи, которые обеспечили нас пищей и всем необходимым. Приблизительно две тысячи семьсот лет назад произошел сдвиг, и мы обратили свой поиск внутрь себя, отказавшись от поиска в вещах или во внешних силах. Это изменение произошло во всем цивилизованном мире. В этой стране те из нас, кто находится в духовном гетто, больше знакомы с его появлением в Индии. Но Индия – это только отдельный случай. То же самое произошло в Греции, Средней Азии, Египте, на Ближнем Востоке и в Китае. Это произошло в большинстве случаев там, где была цивилизация, способная к поддержанию странствующих духовных искателей.

В Индии это случилось в конце периода Вед. Веды были средством, с помощью которого мы пытались найти этические и практические способы жизни в гармонии со Вселенной. Затем пришло время, когда мы обратили свой поиск внутрь себя. Этот период называют «концом Вед» или Ведантой. В других местах этот поворот произошел в других формах.

Итак, мы обратили свой поиск внутрь себя, чтобы решить проблему быть человеком. И это длилось не так уж долго – пятьсот, шестьсот, возможно семьсот лет в некоторых местах. И затем это движение внутрь себя, сопровождавшееся восторгом и воодушевлением и оказавшееся не в состоянии принести удовлетворения, начало принимать форму религии. В Индии оно приняло форму индуизма, на Ближнем Востоке – ислама, иудаизма и христианства, в Китае – конфуцианства и даосизма. Другим религиозным выражением явился буддизм, ведь буддизм – тоже религия. Религия – это естественное кладбище прогрессивных духовных устремлений.

Таким образом, это продолжалось до совсем недавнего времени, когда возродились интерес и энтузиазм по отношению к этим древним учениям недуализма и к поиску решения проблемы посредством самореализации, просветления и тому подобного. Это произошло только в недавнее время, возможно, в начале или середине девятнадцатого столетия. И мы сейчас находимся на острие пика возрождения этого интереса к поиску решения проблемы внутри себя.

Мне кажется, произошло следующее: две тысячи семьсот, или две тысячи пятьсот лет назад, или примерно в это время, в интенсивных попытках найти ответ некоторые из нас случайно обнаружили реальность. Они просто наткнулись на нее в ходе выполнения таких практик как самоотречение, аскетизм, голодание или употребление в пищу одного зерна риса день и тому подобного. И каким-то образом среди этого сумасшествия некоторые люди обнаружили реальность, но у них не было никакой возможности даже заподозрить, что в действительности произошло. Все, что они могли видеть – это то, что их жизнь и их отношение к жизни изменились фундаментальным образом. Они больше не чувствовали себя изолированными от жизни, не ощущали никакой угрозы или опасности, они больше не чувствовали потребности сопротивляться чему-либо или цепляться за что-то. Их жизнь протекала естественно и нормально, без всякого сопротивления и трудностей.

И они рассказали нам об этом в гимнах, упанишадах, сутрах и шастрах, во всех даоистских и других писаниях, которые появились по всему миру. Они рассказали нам, что значит быть свободными и лишенными страха. Они рассказали нам, что значит не чувствовать зажатости, быть открытыми и экспансивными.

Мы не отличаемся от них: источником наших страданий является то же самое недоразумение, которое испытывали они. И мы, открыв для себя эти учения, думаем, что в них содержится решение, рецепт, ряд инструкций относительно того, что нужно предпринять, чтобы избавиться от идеи, что мы находимся в ловушке этой жизни. Поэтому мы задаемся целью избавиться от сопротивления, от привычки осуждать, делать выводы, и существует много различных методов, направленных на поддержание этой деятельности. И, наконец, мы пробуем избавиться от мысли. Думать – плохо, не думать – хорошо. Но это не работает.

Итак, проблема всех духовных учений не в том, что они не точно, хотя и в красивой форме, передают ощущение того, что значит быть бесстрашными, находиться в естественном состояния. Проблема не в том, что они являются великолепными, замечательными и по-настоящему ценными произведениями сами по себе. Просто они не приносят нам никакой пользы; они будоражат нас, держат в убеждении, что мы на неверном пути, что мы слишком глупы, чтобы достичь этого. Что только Будда может этого добиться. Или только Падмасамбхава и Шанкара могут этого добиться.

Дело в том, что в отсутствии этого страха, в отсутствии этого отчуждения от жизни вы сами увидите, непосредственно и безошибочно, с этой стороны, то, что они пытались сказать. В то же время, когда мы смотрим на учения с той стороны, мы воспринимаем их как инструкцию, поощрение: делай то, не делай этого, будь таким и не будь этаким, избавься от этого и придерживайся другого.

В этом вся проблема с духовными учениями. Это их единственная проблема. И, собственно, проблема не в самих учениях, проблема в нашем к ним отношении: мы рассматриваем их как путеводители к тому, какими мы должны быть, что мы должны чувствовать и как жить, насколько экспансивными и незажатыми мы должны быть; в то время как они были созданы как гимны великолепию человеческой жизни, великолепию факта человеческого существования в этом величественном океане сознания, гимны этому величественному воплощению сознания в форме человеческого существа. Вот чем они являются. И если смотреть на них с этой точки зрения, то они безвредны. Но если их рассматривать в качестве инструкций к тому, что мы должны делать и что мы должны чувствовать, какими мы должны быть, то они становятся еще одним крестом, который нам предстоит нести.

Лично убедитесь, в этом вся суть. Убедитесь в этом сами. Не полагайтесь ни на чье мнение в этом вопросе. Убедитесь в этом сами. И способ достижения этого – смотреть на себя. Я не говорю вам походить на кого-либо или что-либо. Я говорю вам смотреть на себя, и это все. В этом не может быть никакого вреда. Смотрите на себя и лично убедитесь. Не потому что кто-то сказал, не потому что Будда сказал, или Джон Шерман сказал, или Рамана Махарши сказал, или кто-либо еще. Лично убедитесь. В этом вся суть.

Мне кажется, теперь я пониманию намного лучше. Если я говорю, что чувствую себя зажатой или открытой, и затем кто-то попробует применить мое описание к своему собственному опыту, то толку от этого будет мало.

Правильно. Потому что кто-то услышит это и скажет: «О, я чувствую себя зажатым, это нехорошо. Это означает, что я не достиг просветления. Мне надо стать открытым». Вы никогда не были открытыми и никогда не были закрытыми, вы – всегда здесь.

Это всего лишь чувство, которое является следствием. А мы пытаемся следовать этим чувствам. И при этом думаем, что это делает нас духовными, но это вовсе не так.

Верно. Я тоже так считаю.

Я сейчас окончательно это поняла.

Отлично.

***

Люди, присутствующие здесь, включая меня, работали в течение многих лет. Возможно, не все, но те, которых я знаю, действительно упорно трудились [имеется в виду духовная работа – прим. перев.]. И вот мы здесь с вами. Когда вы говорите «себя» [«посмотрите на себя» – прим. перев.], Джон, я не думаю, что большинство людей понимают, что это значит.

Как вы можете не знать, что значит «себя»?

Нет, они не знают.

Не то, что они не знают; скорее, они думают, что действительно знают.

Правильно. Но мы, кто как бы пробуждается и как бы понимает, о чем вы говорите, прошли через многое на своем пути к вам. И это, как вы сказали, вроде было и не обязательно...

Позвольте мне прояснить эту путаницу: это не является необходимым. Это было необходимо всего лишь потому, что уже произошло. Я имею в виду, необходимо потому, что все, что вы сделали, и я сделал, и все остальные сделали, уже произошло. Я говорю о духовном гетто; кроме того, каждый из нас находится в своем собственном гетто, со своими собственными правилами вести дела, решать проблемы и двигаться правильным путем к счастью, свободе, удовлетворению и т.д. Каждый. И ни в чем этом нет необходимости, за исключением факта, что это уже произошло. Вы же не можете возвратиться и отменить этот факт, не так ли?

И это хорошо.

Это хорошо. Конечно, это хорошо.

Это равносильно тому, что вы сказали, что с теми, кто пробудился две тысячи пятьсот, две тысячи семьсот лет назад, это произошло почти случайно. Они верили, что делают правильные вещи – в смысле зерна риса, голодания, медитации и всего прочего...

Я думаю, что это так. Это не означает, что те, кто на самом деле открыл для себя реальность, не знали о том, что произошло, но, безусловно, от них до нас дошло не так много. Мы немного знаем о том, что говорил Будда при жизни. Мы знаем только то, что те, кто следовал за Буддой сотни лет спустя, могли говорить, исходя из их собственного понимания учения Будды. Таким образом, мы даже не знаем, что Будда говорил. Вполне возможно, что Шакьямуни имел очень четкое представление о том, что произошло. Бог его знает, он прошел через все сумасшедшие духовные практики, доступные в то время, и, наконец, просто сказал: «Приятель, остановись!» И он сел и, возможно, посмотрел на самого себя. Но я не уверен, что именно так все и было, и я не думаю, что это необходимо знать, для того чтобы делать то, что я предлагаю. Ничто из этого не имеет отношения к тому, что я предлагаю. Единственное, что является необходимым – чтобы вы смотрели на себя. Вы не должны знать моего мнения о том, как это все происходило у них. Вы можете смотреть на себя, даже не имея представления об историях, которые я рассказываю об этом. Ну да, я считаю, что, вероятно, они не понимали того, что с ними случилось.

Джон, по прошествии всех этих лет, я только теперь понимаю, о чем вы говорите.

Я вижу это. И я вижу, что раньше вы не понимали.

Я не понимала, а теперь понимаю. А существует ли некая физическая масса на этом пути, слои которой каждый должен снять, чтобы хотя бы приблизиться к пониманию?

Нет. Послушайте. Вы – здесь. Что еще вам нужно убрать, чтобы признать свое присутствие здесь? Ничего. Вы даже не должны знать, на что вы смотрите. Нет никакого требования, что это должно сопровождаться вообще каким бы то ни было пониманием. О вас нечего понимать. Не требуется разгребать ледяные глыбы невежества, вам ничего не надо признавать, для того чтобы обратить внимание на тот факт, что вы здесь. Все, что требуется – это одна секунда, чтобы подтвердить: «Да, я здесь, все в порядке».

Я думаю, что это случилось со мной случайно, однажды вечером в вашем присутствии. Это было похоже на такое ощущение, как если бы мой шлем дал трещину.

Все это – только следствие. Фактический контакт с действительностью вашей природы не представляет собой ничего особенного. При этом не разверзаются небеса и не происходит ничего подобного. Все это может пройти вообще незаметно. И в этом нет ничего особенного. Но когда это происходит, то через какое-то время вы опять возвращаетесь к этому. Итак, я поощряю людей делать это всякий раз, когда это придет им на ум, но я знаю, как я уже говорил, что если у них получится хотя бы раз, это опять придет им на ум. И человек может думать: «Я подумал об этом, потому что случилось то-то и то-то», но невзирая на цепь причин и следствий, которая, как нам кажется, приводит к этому, факт тот, что это происходит опять. Это случается снова и снова. И со временем достигается результат.

Абсолютно ничего не происходит, что могло бы быть прямым следствием этого обращения взгляда на себя. Если я постучу (Джон стучит кулаком по подлокотнику кресла), то возникает звук, моим пальцам больно – вот это является прямым, непосредственным, ощутимым результатом того, что я коснулся дерева. Но когда я непосредственно касаюсь этим лучом энергии поиска реальности моей природы, ничего подобного не происходит. В этом нет ничего особенного. Поэтому весьма вероятно, что это могло случиться с кем-то, и они даже не поняли, что что-то произошло. Просто со временем жизнь становится легче.

Случится ли это с каждым в этом мире в какой-то момент?

Да. Если мы – все мы, здесь собравшиеся, и все, кто слушает нас – преуспеем в том, чтобы донести это предложение до достаточно большого количества людей, это произойдет во всем в мире. Я говорю с такой уверенностью, потому что это очень просто. Я могу сказать это человеку, который целиком поглощен глубоким пониманием того, что необходимо сделать в политическом или религиозном плане, но если бы он просто услышал предложение посмотреть на себя, он бы попытался это сделать. Вы просто не можете устоять, верно? Вот то, что мы пытаемся делать – мы пытаемся донести это предложение до достаточно большого количества людей в мире. Разве можно найти лучшее занятие в жизни? Если мы сможем осуществить это, то это произойдет со всеми, обязательно.

Позвольте мне сказать кое-что еще. Вы говорили о ледяных глыбах, которые нужно разгребать... Я хочу рассказать о результатах моих попыток говорить о том, что я вижу, в течение последних 10 лет, с тех пор как я стал заниматься этим. Как только я начинал говорить об этом, то моментально осознавал, что это не то, что я на самом деле хотел сказать. Я понимал, что то, о чем я говорил, было совсем не тем, что я видел, это было чем-то другим, наверняка заимствованным из духовных учений, которые, казалось, я никак не мог обойти. Я не мог обойти их, и только в последние пару лет все это стало исчезать. Может быть, по этой причине люди, слушавшие меня в предыдущие годы, испытывали трудности – потому что я сам испытывал трудности, пытаясь выразить то, что хотел сказать.

Может, процесс будет и дальше развиваться? Вы не находите, что вам становится все легче и легче говорить об этом, и всегда можно что-нибудь добавить? Потому что об этом можно сказать не очень много, хотя вы говорите очень много.

Я и сам удивляюсь тому, что могу так много говорить об этом. И вы знаете почему? Это на самом деле доставляет мне удовольствие. Совершенно не в тягость. Я прихожу на такие встречи, чтобы сказать: «Посмотрите на себя». Вот и все. И мог бы, вероятно, просто сказать: «Посмотрите на себя и дайте мне знать, что у вас получается», – и уйти. Но мы собрались здесь, ведем этот разговор, и если в этом есть какое-то учение, оно заключается в нашем с вами разговоре. Оно не имеет ничего общего с провозглашением каких-либо высших неизменных принципов. Учение заключается в этом плавно текущем разговоре, который мы ведем и который не может закоснеть или застыть с течением времени. Это протекающая между нами беседа, в которой мы вместе исследуем чудо человеческого бытия, и является учением. Вы согласны?

Спасибо.

***

Я хотела спросить, что вы думаете, Джон? Очень давно я послала вам одно электронное письмо. Я – та дерзкая женщина, которая написала: «Джон, когда я впервые начала читать вас, вы напоминали мне бесцветную Гангаджи».

Это электронное письмо, должно быть, пропало. Я его не помню.

Теперь вы начинаете мне нравиться.

Это хорошо. Добавилось немного цвета, не так ли? Вероятно, в те дни я был очень похож на бесцветную Гангаджи.

Ну, я начала с ранних материалов на вашей веб-странице.

Мы оставляем ранние вещи на веб-странице для большей ясности и полноты информации.

Ну, вы – честный человек. Итак, в течение последних нескольких лет я просто впитывала все возможное от людей, которые говорили исходя из этого, а не об этом. И я думала, что покончила с этим, а потом обнаружила ваши записи и подумала, «О, боже, мне, кажется, нравится этот парень...» Где-то вы упомянули о том, что люди начинают задаваться такими вопросами как «Я существую? Или я не существую?» – задумываться о природе того, на что мы смотрим, об идее отсутствия «себя» и прочих вещах. Так что я решила отбросить все в сторону, сжечь книги, убить Будду, сесть на крыльцо и просто...

Наблюдать, как мир проносится мимо.

Я сразу пришла к заключению, что есть я, чем бы это я ни являлось, и есть все остальное.

Верно. Именно так и есть.

А все остальное, очевидно, включает в себя не только физическое восприятие, но все мысли, чувства, желания, проявления и все мои мнения.

Каждое ощущение, да. Это верно.

Есть я, и есть все остальное. Хорошо, но кого волнует все остальное? Я имею ввиду – это все обо мне. И это то, что меня интересует. И когда я уловила какой-то проблеск, я заметила перемену. Я присела, как обычно, посмотреть на себя, и обнаружила, что есть три великих вопроса жизни: «Что такое я? Кто все эти другие люди? Что же, в конце концов, здесь происходит?» И я увидела, что «я» и есть «все остальное», так как первое, что я обычно делаю – я автоматически становлюсь тем остальным, что возникает. Мне кажется, Пападжи однажды сказал: «Ты стоишь и смотришь на проносящиеся автомобили [мысли]. Почему же ты должен выходить на середину дороги и подставляться под их удары?» Для меня каждая мысль – как ребенок, пускающий мыльные пузыри. Я будто плыву на этом пузыре, внутри этого мыльного пузыря – я и есть этот пузырь. И как только он лопается, появляется следующий. Я как хлопотливая пчела – все время становлюсь тем, что возникает передо мной – и до такой степени занята этим, что от меня самой уже ничего не остается. Потом, когда я начала улавливать первые проблески всего этого, то, естественно, отождествление самой себя со всеми этими мыслями ослабло и ушло прочь. И возникло чувство, субъективное ощущение: «Я не существую», потому что прекратилось отождествление себя со всем остальным. И я продолжала сидеть, бормоча себе под нос и хихикая, потому что это настолько глупо. Кто говорит: «Я не существую»? И это было колоссальным ощущением.

Да, верно. И легко понять, откуда взялась эта идея.

Я почувствовала, как будто сбросила стофунтовый мешок со спины. Ты носишь его на себе не снимая, эти 100 фунтов окаменелых экскрементов или, может быть, бриллиантов. И это потрясающее чувство, когда ты его сбрасываешь.

Да, это так. И на протяжении тысячелетий нам советовали бросить этот мешок. Мы слышали этот совет на протяжении тысячелетий, весь период нашего продвижения вперед в духовных исследованиях – совет бросить этот мешок, понять это и покончить с тем. Но на самом деле мы никогда ясно и четко не осознавали, что мешок не нужен, что он является следствием непонимания и что его можно бросить, потому что мы пытались бросить его, но как только мы отворачивались, он снова появлялся. Мы упускаем из вида, что избавление от мешка, которого мы так страстно жаждем, испытав мимолетный эффект этого избавления на себе и услышав, как об этом красноречиво говорили в прошлом другие, является только следствием. Но на самом деле мы не можем этого сделать. Это можно сделать только в результате искоренения, уничтожения чувства, что мне нужно что-то носить, что что-то неправильно, что я должен постоянно держать этот багаж в своем сознании. Я должен помнить, что к чему. Я должен удержать это, я должен стать этой мыслью, я должен иметь глубокую заинтересованность в этих мыслях, мнениях, отношениях, ощущениях – во всем. И в наших поисках мы не нашли абсолютно ничего, что мы могли бы сделать, чтобы остановить все это, за исключением необходимости избавиться от причины. Это является ключевым моментом. Все это имеет свою причину, и это не наша глупость. Глупость, скорее, вызвана этим. Причина глупости – не в непонимании; непонимание вызвано этим. И этим является глубокое, неисследованное, непродуманное предположение, что что-то должно быть по-другому, что что-то не так и должно быть исправлено. И даже когда мы понимаем это, как это было с Пападжи, и нам говорят: «Хватит искать, нет никаких проблем», мы запутываемся в выяснении того, как остановить поиск, потому что мы считаем, что поиск является проблемой. Вы понимаете?

Да.

Но поиск – не проблема, мешок с дерьмом не является проблемой. Вовсе нет. Проблема заключается в идее, что это является проблемой. И единственное, что можно сделать – это добиться прямого контакта с реальностью, которая, как мы привыкли думать, поставлена на карту, то есть добиться прямого контакта с самим собой. И спустя некоторое время последствия предыдущего господства чувства страха, тревоги, чувства, что что-то не в порядке, и тому подобного, перестанут возникать. И это не будет каким-то новым удивительным озарением или замечательным состоянием. Этот факт может остаться даже незамеченным. Но вы заметите легкость существования, которая является вашим естественным состоянием. Вас перестанут волновать такие мысли: «Ой, подождите минуту, а что мне делать с этим? Что мне делать с этой зажатостью? Не должен ли я что-нибудь делать по этому поводу? Не должен ли я что-нибудь делать по какому-то другому поводу?» Когда это исчезнет, то постепенно уйдет и все остальное.

Спасибо.

Пожалуйста. Спасибо. Держите со мной связь, хорошо?

Да.

***

Я не знаю, подходящее ли это место для обсуждения такого вопроса, но я, кажется, потерял способность спать. Я могу заснуть, но иногда в середине ночи приходят мысли. Если я поворачиваюсь во сне, тут же возникают мысли. И ни о чем. Это не какие-то большие заботы или сожаления, просто мысли – о фильме, который я видел, о книге, которую прочитал, о том, что кто-то что-то сказал. И это сводит меня с ума, потому что мне надо быть внимательным и работоспособным на следующий день.

Да, конечно.

Так что я использую различные способы, чтобы заснуть, и даже занимаюсь медитацией. Я применяю около шести методов механической, технической медитации. При этом возникает какое-то странное ощущение. Такое чувство, будто я потерял какую-то естественную способность. Я использую всевозможные средства, чтобы заснуть, и теперь я не знаю, что значит просто лежать и ждать, когда это произойдет. И я думаю, что в этом что-то есть.

Вот что я вам скажу по этому поводу: мне все равно, спите вы или нет. Я люблю спать. Иногда я просыпаюсь и не могу заснуть, но отчасти это может быть признаком старения организма, верно? Но дело вот в чем. Когда вы просыпаетесь посреди ночи, в первое мгновение, как только начинают появляться мысли, в этот короткий момент вы можете уловить ощущение себя. Это возможность, которая представляется вам. Она предоставляется не всем – это неожиданное пробуждение по ночам. А вам эта возможность предоставлена. Эти моменты, когда вы только начинаете осознавать, являются чрезвычайно плодотворным временем, чтобы смотреть, вместо того чтобы думать о том, что вы сходите с ума – смотреть на кого, смотреть на что. Смотрите на себя. Ищите того, кто сходит с ума, и это приведет вас к себе. Вы не сходите с ума, но это приведет вас к себе. Вы знаете, чем вы являетесь. Вы знаете это ощущение – быть собой, верно? Это просто вы. В этом нет ничего особенного. Это просто вы, существо, в котором возникают и исчезают мысли, которое просыпается и засыпает. Это вы. И это время, когда вы только что проснулись, является чрезвычайно плодотворным, чтобы попробовать уловить проблеск «самости» себя. Если вы будете делать это, все остальное станет на свои места. А после этого делайте все, что нужно, чтобы заснуть. Сейчас вы используете медитативные приемы, которым вас научили, и это хорошо, в этом нет ничего плохого. Но попробуйте такую простую медитацию как подсчет вдохов, которая может помочь вам сфокусировать свое внимание таким образом, что вы сможете уловить именно этот момент, этот проблеск, это ощущение себя. Делайте это. Используйте это время. Используйте эту возможность, хорошо?

Да, спасибо.

Пожалуйста. Был рад видеть вас.

***

Я не собиралась выходить сюда и говорить с вами, но вы упомянули момент, когда вы с Карлой ехали куда-то и вы просто смотрели, поэтому я ничего не могла с собой поделать и поднялась сюда. (Молчание)

Да?

Смотреть – это прежде чем видеть...

Да, прежде чем видеть, именно так! Все это слышали? Это прежде чем видеть. Это прежде чем видеть – вот что значит смотреть. Когда смотришь – необязательно фактически видеть. Под словом «видеть» я подразумеваю – отличать вещи, на которые вы смотрите, от фона, на котором они происходят, и тому подобное. Когда вы смотрите, не требуется ничего фактически видеть. Смотреть – это прежде чем видеть..

Это невозможно описать.

Нет, невозможно.

Это – все. Это не то, что ты обычно видишь, и как только увидишь, то начинаешь давать определения тому и этому...

Ты видишь что-то, как будто оно где-то там...

Да. И хотя то, что вы сказали, прекрасно – любознательность и красота – но даже это не то. И ты не знаешь, что это такое, но ты... Вы понимаете, что я хочу сказать? Я просто не могу это выразить...

И не надо даже пытаться, потому что то, что вы делаете сейчас – это пишете сутру. А потом кто-нибудь через двадцать лет будет читать и скажет: «Хорошо, но как мне это получить? Как мне добиться этого ощущения?» Вы понимаете?

Да, понимаю.

Вы понимаете, о чем я говорю? Вы понимаете, в чем состояла ошибка? Естественно, что мы хотим поделиться этим. Это естественно – хотеть сообщить всем об этом чуде. Не под духовой оркестр, а просто, что это – чудо. Это естественно – хотеть донести это до всех. Но бесполезно передавать другим описание ощущения – быть человеком. Однако, что может оказаться полезным – так это пытаться передать то, что можно сделать, чтобы каждый мог ощутить это сам.

Просто нет таких слов.

Нет.

Хотя вы выразили это так прекрасно, это все равно не то.

Нет.

Спасибо.

***

Есть ли разница между тем, чтобы сказать кому-то «посмотрите внутрь» или сказать «посмотрите на себя»?

Да, разница есть. Однако дело в том, что если я говорю вам посмотреть внутрь себя, то все, что есть внутри – это вы. Но до того как вы поймете это, вы думаете, что все внутри. Вы думаете, что мысли внутри, ощущения внутри, эмоции внутри, не так ли? Но единственное, что есть внутри – это вы, больше ничего. Все остальное находится вовне. Мысли, чувства, отношения, смутные ощущения хорошего или плохого – все это вовне.

И это не имеет значения.

Да, все это не имеет никакого значения, если мы хотим положить конец этому злосчастному убеждению, что что-то неправильно. Вот почему я говорю: «Смотрите на себя», потому что вы знаете, что вы есть. Если сказать внутри, то это открыто для аргументации и философствования, но я говорю вы, вы есть вы. Понятно?

Да.

Я люблю вас, друзья.

Мы любим вас, Джон.

Ладно, я пойду. Я увижу вас, когда увижу.

Перевод Светланы Гарштейн и Тамары Вышкиной.