Тартанг Тулку Ринпоче
Пространство. Время. Знание.
Новое видение реальности
Часть первая.
ПРОСТРАНСТВО.
Глава первая
Присутствие пространства — открытость и твердые поверхности.
Что бы мы ни делали, куда бы мы ни шли, что бы ни происходило на этой переполненной поверхности взаимодействий, составляющих наш мир, есть и небо. Небо, может быть, - простейший пример пространства, но оно также очень важный символ. Не имеет значения, насколько запутанной, сдавленной и интенсивной может быть наша деятельность, небо также присутствует... непосредственно над всем.
Небо - ближайший, мы могли бы даже сказать «локальный», представитель пространства и как таковое участвует в нашей привычной занятости пределами. Хотя небо можно созерцать во всей его обширности, открытости и глубине, к нему мы относимся как к границе, замыкающей сферическую поверхность. Однако, как только мы отнесемся к нему таким образом, само это действие напомнит нам о еще больших, более открытых пространствах Солнечной системы, галактики и вселенной.
Внутри непроницаемостей и твердых поверхностей или под ними, которые определяют нас и наши взаимодействия, также есть пространство. Неощутимые, незримые психологические пространства составляют личность, тело которой мы видим как определенное и локализованное. Макроскопические и микроскопические пространства есть в пределах всякого тела или объекта. А все пространства, в свою очередь, по-видимому, ответственны за присутствие объектов.
Мысли находятся «внутри» пространств ума. Органы, молекулы, атомы и субатомные частицы, а также планеты, звезды и галактики - все двигаются в своих пространствах.
Наши восприятия различных пространств и «вещей» отражают различные уровни и виды анализа. Для любого данного уровня анализа есть видимость «объектов» лишь в связи с поддержанием очень точной «фокусной установки» или перспективы. Основополагающий, абсолютный или плотный, непроницаемый характер, который некоторые вещи имеют для нас, обусловлен нашим нежеланием изменить эту «фокусно установленную» точку зрения или нашим предположением, что это невозможно сделать.
Было время, когда никто даже не рассматривал возможность проникновения «внутрь» атома. Но потом попытка была предпринята, и люди обнаружили там огромные пространства и энергии, а также новое и расширяющееся понимание макроскопического мира. Новые времена предусматривают новые возможности, а наше настоящее время может позволить нам открыть новые пространства и территории, куда никто никогда и не думал заглядывать. Например, наверное, возможно открыть определенное пространство, состоящее в некоторой сокровенной связи с каждой мыслью, каждым ощущением, каждой поверхностью и каждой концептуальной категорией, которая составляет наш живой мир. Доступность таких открытий - дело исключительно особой «фокусной установки, настройки» или перспективы, которой мы пользуемся.
То, что мы воспринимаем как твердые, плотные или непрозрачные «вещи», порожденные заданной «установкой», мы определяем по контрасту с тем, что мы воспринимаем как «пространство» этого уровня. Итак, уделяя внимание только наглядно твердым, плотным вещам и контрастирующему пространству, что вытекает из одной только специфической «установки», мы не можем открыть подлинную природу ни «существования», ни видимости.
На протяжении всей истории мы поддерживали фиксированную и ограничивающую «фокусную установку», даже не сознавая этой деятельности. И все же, хотя наш обычный мир, по-видимому, зависит от этой «установки», если мы сумеем изменить «установку», мы можем достигнуть фантастического нового знания и увидеть высокую ценность жизни.
Идея об открытии новых пространств может поначалу показаться чистой абстракцией, интеллектуальным предприятием. Но в действительности она коренится в глубоко ощущаемой потребности найти альтернативу чувству ограничения и заточения, которое каждый из нас испытывает в своей повседневной жизни. Это чувство нехватки пространства, будь то на личностном, психологическом уровне или же на уровне межличностном, социологическом, привело к замешательству, конфликту, отсутствию равновесия и общей негативности в современном обществе.
Мы обнаруживаем, что сами устанавливаем строгие определения территориальных границ, как индивидуальных, так и границ больших групп или наций, и что огромное количество нашей энергии расходуется на защиту и оборону этих границ. Но если мы начнем расширять нашу перспективу и открывать новые измерения пространства в наших непосредственных переживаниях, беспокойство и фрустрация, являющиеся результатом нашего чувства ограничения, автоматически уменьшатся, и мы сможем увеличить свою способность чутко и действенно относиться к самим себе, к другим и к нашему окружению.
Если мы воспользуемся новыми «фокусными установками» и увидим, как они работают, мы можем подойти к всеобъемлющему пониманию, которое само есть определенный вид пространства. Более того, это «понимание», которое является также «пространством», объясняет, выражает все и есть все. Хотя это может казаться противоречащим нашей обычной точке зрения на мир, понимание или видение само по себе может явиться раскрывающим основанием всей реальности. И даже внимание к нашему обычному пространству может помочь в показе этого всеохватывающего "пространственного" видения, как основанного на том, что мы могли бы назвать Большим (Великим) Пространством.
Пространство не только выше и за пределами нас; пространство также внутри нас и окружает нас. Объекты никогда в действительности не являются «застывшими, затвердевшими». Как внутри так и снаружи всех объектов есть пространство, место для деятельности, и таким образом объекты подвижны даже в существовании. Откуда они пришли, где они находятся и куда они идут? Ответом опять оказывается «пространство». Осмотритесь вокруг и понаблюдайте за этим. Позвольте вашему восприятию проявиться посредством ассоциаций, возникающих в связи с обычным понятием «пространства».
Кажется, что в обнаружении пространства нет никаких трудностей. Но что есть пространство в самом себе? Хотя мы обычно не задаем этот вопрос, возможный ответ, который мог бы, в общем, прийти на ум, это то, что «пространство» создает место для объектов и деятельности. Однако такое простое определение кажется несколько неточным, поскольку физическое пространство ничего не «делает». Воспринятое пространство и его содержимое также взаимоотносятся, соопределяясь так, что видимое пространство ситуации является не более основополагающим, чем объекты. Итак, возможно, нет никакого «пространства в себе» или ничего, что имело бы такое уж позитивное значение.
Однако имеется причина поставить под сомнение это заключение, поскольку в то время, как узкая фокусная установка может показать объекты, изменение установки обнаруживает пространство. Более того, объекты исходной ситуации «нуждаются в пространствах», чтобы существовать. И «видение объектов и пространства» также имеет место в некотором пространстве. Пространство есть повсюду и исполнено значения в самом себе, даже если некоторые аспекты его нельзя определить в оторванности oт объектов и событий.
Во всяком случае вполне приемлемо было бы сказать, что пространство на любом данном уровне заслуживает рассмотрения, точно так же, как и вещи, и что пространственный аспект более обширен. Оно охватывает все, что мы знаем, а также ведет нас за пределы, маня нас еще дальше. Но вместо того, чтобы внимать этому безграничному и трансцендентному характеру пространства, интеллектуальная энергия занимает себя попытками поддержать, пополнить бесконечное изобилие информации об объектах. Тем временем пространство в отличие от обьектов остается бесконечным в том смысле, что не поддается отслеживанию и постижению.
На любом уровне анализа мы можем найти объекты, которые манят, итересуют и занимают нас, но мы также находим и неизмеримо большее пространство. И через созерцание этого пространства мы можем oткрыть и пережить состояние релаксации и удовлетворенности, которых обычно не способны коснуться вследствие нашей поглощенности "вещами".
Однако если мы попытаемся «проследить» это пространство посредством его самого (by itself) до любой степени, мы можем оказаться и смятении или пережить что-то вроде «провала». Тогда как пространство вокруг объектов может казаться уместным, необходимым и успокаивающим, npocтранство внутри объектов может предстать несколько озадачивающим. И рассматривание пространства посредством его самого может казаться бессмысленным или даже запретным.
Трудно прослеживать пространство с помощью его самого, поскольку наш обычный взгляд на мир имплицитно предпочитает осязаемые "вещи" - существование, существующее, взаимодействия, причины и следствия и события. Любые объяснения, предлагаемые для «вещей как они есть», должны обычно что-то отбирать из этой картины с ее ориентацией — вещь-как-причина. Однако было бы полезно попытаться временно сместить этот акцент и больше внимания уделить присутствию пространства.
Объекты, как оказывается, во многих отношениях зависят от пространства, хотя и верно, что, по крайней мере с общепринятой точки зрения, объекты не подчиняются или не обусловливаются окружающими их пространствами. Однако фактически, как показывает более тщательное рассмотрение через микроскоп, они большей частью являются пространством. Макро- или микроскопические составные элементы «нуждаются» в пространстве, чтобы «присутствовать», и также оказываются большей частью пространством.
В определенный момент мы можем заинтересоваться, не является ли уводящим в сторону наш обычный акцент на «объектах» и наше относительное безразличие к пространству. Является ли существование «в глубине» реально пространством? Может ли само пространство быть фундаментальной природой существования, которое мы ищем в других местах или просто не замечаем?
Мы видели, что трудно отделить ординарные типы пространства или как независимые, или как являющиеся фундаментом существования. Воспринятое пространство взаимосвязано с понятием воспринятого объекта, тогда как физическое пространство принимает участие в общепринятой с позиции здравого смысла дихотомии между существованием и несуществованием. Объекты существуют, но физическое пространство это «ничто», несуществование. «Ничто» не может остаться самим по себе в каком-либо серьезном смысле не может оно и явиться причиной для чего-либо еще.
Однако даже обычные представления о пространстве в некоторых отношениях могут быть фундаментальными. Эта возможность ясна для физического пространства, так как мы обычно чувствуем, что оно окончательно в том смысле, что оно существует, даже если там нет объектов. Обратное не верно, так как объекты «зависят от» присутствия пространства. Более того, даже в случае воспринятого пространства, где восприятие пространства в противоположность «вещам» является единым процессом (два аспекта, дополняющие друг друга), может быть некоторый вид «пространства» или открытости, которое существенно и необходимо для того, чтобы восприятие присутствия и отсутствия вообще имело место.
Общие отношения и контрасты, которые мы обычно обнаруживаем, чтобы удержаться между пространством и вещами, можно принять как интересный и суггестивный аспект нашей сферы как целого. Исходя из них, мы можем увидеть возможность того, что наша ближайшая реальность суть выражение или вариация другой, более объединенной реальности, но она развернута таким образом, что придается большое значение дуалистическим категориям. В результате реальность оказалась выраженной в терминах «нечто» и «ничто».
Но информация относительно более высокого, более объединенного порядка не может быть потеряна в любом окончательном смысле. Ее можно только перестраивать или отливать в форму, которая допускает двусмысленность. Это означало бы, что перспективы как более высокого, так и более низкого порядка основаны на таких двойственных представлениях.
Это наводит на мысль, что пространство и объекты сосуществуют, причем пространство освобождает (relax) нас и позволяет нам раскрыться. Если же мы преследуем его с помощью его самого, оно пугает пустотой. Сосуществование пространства и объектов представляется даже более выразительно фактом, что мы можем изменить нашу фокусную установку и обнаружить пространство там, где мы раньше видели объекты, и даже найти объекты там, где мы видели пространство.
И опять-таки, освобождающий характер пространства интересным образом контрастирует с тенденцией объектов завлекать нас в бесконечную замкнутую в уме занятость. Использованные определенным образом, эти рассмотрения не являются исключительно лишь поэтическими дневными грезами. Они могут быть приятными и точными символами реальности, которую невозможно блокировать, независимо от того, насколько ее видимость может соответствовать общепринятым обычаям.
Эти нагруженные символами представления о нашей реальности можно предложить для использования. Если мы рассматриваем существование посредством восприятия нашего «умственного глаза», прослеживая его «внутри и вне», «от и до», то кажется, что у нас нет иного выбора, кроме как считать вид пространства чем-то фундаментальным. Чем глубже мы исследуем, тем сильнее становится эта тенденция. По-видимому, источником и точкой опоры всего существования является пространство.
Мы можем на момент отложить логический анализ и продолжить созерцание прихода и ухода вещей в нашем «умственном глазе». Почти очевидно, что объект, пребывающий «здесь», появился из прошлого состояния пустого пространства, нуждается в том, чтобы пространство было здесь, и уступает место будущему состоянию опять-таки пустого пространства - «несуществованию».
Это выглядит так, как будто пространство проецируется в пространство — и это все! Даже то, что кажется наполняющим пространство как настоящее время, существующий объект, есть также пространство. Итак, ПРОСТРАНСТВО ПРОЕЦИРУЕТ ПРОСТРАНСТВО В ПРОСТРАНСТВО!
Поразмышляйте некоторое время над этой картиной всего существующего и происходящего.
С общепринятой точки зрения картина «пространства, проецирующего пространство в пространство», является либо неприемлемой, либо верной до некоторой степени, что может не иметь никаких практических последствий.
Тем не менее это все же интересное восприятие, даже если обычное постулирование терминов «пространство», «объект», «существование» или «несуществование» делает его неприемлемым. Это новое рассмотрение пространства не затрагивает общепринятые истины. Не предусматривает оно и редукционистского ответа путем подбора обычной концепции «пространства» как первичного фактора реальности.
Вместо того чтобы оставаться связанными общепринятым уровнем намерений, «вещей» и «пространства», мы можем воспользоваться тем фактом, что такие обычные наименования остаются значимыми символами более высокого, исходного уровня. Существует значение, при котором ординарное пространство как восприятие или, еще лучше, как видение можно отнести к изначальному основанию всего существования.
Созерцание пространства как результат углубления нашего вопрошания экзистенции фактически вводит наше осознавание в новые виды пространств, пока мы не сможем достигнуть такого вида пространства, которое более чем в символическом отношении суть основание всего. Однако, первоначально важно уделить внимание пространству, как мы переживаем его обычно, поскольку такое внимание может служить дверью в более широкую область понимания и, следовательно, путем к решению обычно неподатливых проблем.
Вначале, вследствие наших относительно фиксированных стереотипов реагирования, трудно продвинуться в нашем понимании путем созерцания объектов. Таким образом, более полезно направить наше внимание на пространство как таковое. Даже на этом заурядном уровне пространство не есть «ничто», и направление внимания на него может явиться потенциально мощным и благотворным делом человеческого осознавания.
При надлежащем выполнении такого рода занятие может привести в результате к достижению нового вида "фокусной установки", которая не просто настроена макро- или микро- в пределах особого пространства, но и открывает качественно новые «пространства», в которых ординарное сознание и его неуклюжие концептуальные структуры неэффективны.
Из этого более высокого пространства цепи событий даже в пределах нашего обычного пространства видятся не чем иным, как неким «пространством», проецирующим «пространство» в «пространство». И все-таки до тех пор, пока мы не сможем наблюдать из этого пространства более высокого уровня, такая ориентация может быть только приближением, возможно, символом или рабочей гипотезой. И как таковая, она может казаться противоречащей обычным категориям и различениям, пока мы не станем чуткими к ее цели и области приложения.
Помимо хорошо знакомого наблюдаемого пространства нашей сферы, имеется также более проникающее состояние, которое мы могли бы назвать «низшим (более низким) пространством», оно присутствует как функция фокусной установки особого типа. Мы не замечаем, что это состояние более «низкого npocтранства» существует в действительности, до тех пор, пока не откроем альтернативные установки или настройку. Как только мы сможем опознать «более низкое пространство», выяснится, что это состояние воздействует на то, что есть и что случается в нашем мире.
Подобно новому представлению о «пространстве» (принятому некоторыми ответвлениями современной физики) как об активной, структурирующей среде, которую нельзя отделить от «объектов в пространстве», это «более низкое» или «локальное пространство» ответственно за характер всех событий и явлений, воспринятых «в пространстве».
Если мы принимаем всерьез то, что происходит в нашей сфере, и не осознаем структурирующей силы этого «более низкого пространства», явление становится ложным или оно вводит в заблуждение в том смысле, что его полнота осуществления и измерения значения ускользает от нас.
Это как если бы нами манипулировал кто-то из мелких чиновников, который в действительности получал бы власть от следующего уровня правления и действия которого выражали бы волю этого руководства. Этот мелкий чиновник не информирует нас об источнике или цели его приказаний - возможно, он занимается самоуправством, и поэтому мы не в состоянии правильно судить о нашей ситуации. Мы приписываем силы и связи тому, кому фактически недостает их, или тому, кто имеет их только вторично.
Этот образ скрытого «правящего чиновника» не только представляет наше особое частное состояние более низкого пространства, но приложимо в разной степени и к другим пространствам. Имеется бесконечно много различных пространств, происходящих от разных «фокусных» или гностических установок. Каждое пространство имеет свою собственную тонко ограниченную динамику.
Мы могли бы открыть нашу «фокусную установку», чтобы подвергнуться действию каждой, и неопределенно долго странствовать среди них. Однако вопрос не просто в том, чтобы открыть альтернативные пространства, каждое с его собственной точкой зрения. Скорее, правильно направляемое путешествие через некоторые из этих пространств может привести в результате к восприятию того, что они могут быть осмысленно упорядочены: пространства, которые «выше» и «больше», как противоположные тем, которые «ниже» и «меньше».
«Более высокие» означает более охватывающие, более открытые и включающие. Такие пространства могут «включать» более низкие пространства в том смысле, что они не столь затронуты сохранением узкого, обособленного характера - они более вмещающи. По этой самой причине они отражают Большое Пространство. Таким образом внутреннее проникновение, инсайты, приобретенные в более «высоких» пространствах, также приложимы и к «более низким» пространствам, они не только лишь описания местности одной территории как противоположности другой.
Это вызывает картины концентрических пространств, или пространств-гнезд, каждое пространство «вмещает» больше, чем те, что ниже или внутри. Когда мы впервые пытаемся переместиться в другое пространство, то вследствие относительной непрозрачности или интолерантности нашего настоящего пространства кажется, что мы должны толкать и прилагать силу, чтобы «нарушить правила» нашего уровня с тем, чтобы «вырваться».
В силе оказывается строгая логика альтернативы - вещи либо «такие», либо «другие».
Так что наши первоначальные усилия в трансценденции могут казаться несколько крайними, а новое пространство может некоторое время выглядеть странным. Но когда мы привыкнем к новому пространству и оглянемся на наше старое пространство с новой выигрышной позиции, тогда странным можем показаться более низкое пространство. Наша способность к аккомодации нуждается в большем расширении и уравновешивании.
Однако, поскольку упорядочивающий принцип, рассматриваемый здесь, - это «аккомодация» или открытость, Большое Пространство как высшее выражение этого принципа открыто в довольно уникальном смысле. Картина собранных в груду пространств, каждое из которых отлично от другого и более или менее охватывающе, более высокое или более низкое, нарушается как относительно «более высоких» пространств, так и в отношении Большого Пространства. В общем, в пределах «более высоких» пространств «момент аккомодации» таков, что более высокие пространства менее размечены как дискретные и отдельные территории, чем «более низкие» пространства.
Так что, когда мы научимся перемещаться в «более высокие» пространства, мы сможем достигнуть большего понимания проблем, имеющих отношение к этому более низкому пространству, но кажущихся неразрешимыми в его пределах. Дихотомии типа «существование» и «несуществование», «объект» и «пространство» становятся разрешимыми в свете различных и более точных концепций. На иные проблемы нельзя ответить в тех же самых терминах, в которых они были поставлены, а различные уровни пространства включают разные ответы и разные «вопросы, на которые невозможно ответить».
Эти дихотомии и вопросы часто являются лучшими индикаторами того, какие аспекты более высокой вести неполны или искажены. Если мы рассматриваем их скорее как интересные символы или указатели, нежели как неподдающиеся проблемы, они могут помочь нам «открыться». Могут открыться и снова функционировать различные доступные, но блокированные и неиспользуемые каналы... мы сможем путешествовать дальше и дальше, всегда открывая еще больше.
В конечном итоге мы можем открыть пространство, которое совсем не включает никаких концепций, поскольку концепции суть просто указатели относительной непрозрачности и сопротивления отдельного пространства.
Мысли, концепции и различения являются продуктом «пространства», и его можно было бы рассматривать как замкнутую камеру, которая фильтрует и препятствует «снаружи», отбрасывая тени и вызывая эхо или столкновения, бомбардировки и распадения в пределах его стенок.
Пространству следовало бы быть всевмещающим, открытым и давать место вещам. Но в нашем обычном пространстве «создание места» стало «созданием некоторого места» - более низкого пространства, подобного участку, огражденному стеной.
Если бы эти стены можно было каким-то образом сделать прозрачными, не воздвигая при этом новых стен и точек зрения, то понятие внутреннего и внешнего таким образом деактивировалось бы, утратило активность, а переживание внутренних противоречий и взаимодействий прекратилось. Тогда это — нечто, подобное Большому Пространству. Хотя оно может показаться крайне отличающимся от нашего обычного состояния, такие различия и сравнения не применимы в этом более открытом и вместительном пространстве.
Они воспринимаются только в пределах ограниченной точки зрения более низкого пространства. Это не предполагает того, что Большое Пространство, в отличие от более низких пространств, не имеет никаких концепций и различий, действующих «внутри» него. Большое Пространство не есть особое состояние, характеризуемое некими вещами, присутствующими или отсутствующими.
Нет никаких концепций, а также «Большого Пространства, отличающегося отсутствием понятий». Большое Пространство — это не «вещь» и не отлично от нашего более низкого пространства.
Качество аккомодации, пик которой представлен Большим Пространством, завершается точно в точке, где понятие о некоем пространстве (of a space), которое в большей или меньшей степени позволяет или вмещает некую «вещь» (a thing), коллапсирует.
Открытость и освобождающие качества Большого Пространства достигают наибольшей степени тогда, когда они не фильтруются через «вещь, которая позволяет».
Часто утверждается, что действительная щедрость включает даванье без каких-либо ожиданий или чувства себя как дающего или благодетельствующего кого-то другого. Хотя логика «дающего», «давания», «одариваемого» сама по себе не вызывает вопросов, каким-то образом мы чувствуем, что уместно и милосердно - снять акцент с дающего.
Обычную интуицию можно рассматривать как символ, отражающий природу более высокого уровня, для которого «введение в бытие» — даже «божественная провиденция» — продолжается и тогда, когда фактически нет никакого «делателя» («doer») или благодетеля, который мог бы ограничить бесконечное давание.
Все наши наблюдения очевидных исключений из Большого Пространства можно примирить с этим.
Реальность дискретных сущностей, определенную непрозрачными поверхностями и границами, следует рассматривать в свете обусловливающего пространства, которое определяет эти границы. Это обусловливающее пространство является, в свою очередь, выражением Большого Пространства. Таким образом, вещи есть (хотя и не в уничижительном или снижающем смысле) «пространство».
Каким-то образом нам нужно разрушить кажущуюся дискретность вещей в «более низком» или «обусловливающем пространстве», пока его не смогут снова вместить более раздвинутые «рамки ума». Есть множество путей пытаться сделать это.
В нашем обычном опыте мы отклоняемся от контакта с безграничными измерениями, которые доступны нам.
Итак, мы не текучи и не плавучи надлежащим образом. В некоторых отношениях наши чувства, идеи и физические способности блокированы.
Структурирующее пространство низкого порядка ставит эти проблемы, но не дает нашей способности проникнуть в них. Проблемы являются результатом недостатка понимания природы нашего низшего пространства и его отношения к Большому Пространству. Мы просто не знаем, что непрозрачные поверхности, определяющие дискретные вещи, - и фрустрирующие ментальные и физические блоки и ограничения, которые мы переживаем, - по-существу родственны.
Вещи не только пронизаны пространством в обычном смысле, они также есть Большое Пространство - бесконечное, открытое и не исключающее из бытия других вещей. Большое Пространство не становится чем-то. Из него ничего не возникает. Ничто не может запятнать его. Большое Пространство остается безграничным, вмещает все и, однако, ничего «не устанавливает» и ничего не делает.
.................
